Она снова вздохнула.

— Вот о чем я хотела спросить тебя. Пойдем ли мы сразу туда, куда собирался идти Верити? Или ты хочешь сперва посмотреть на место сражения?

Я немного подумал.

— Я уверен, что вы нашли там все, что можно было найти, моя королева. Прошло время с тех пор, как вы были там, — все лето и большая часть зимы. Едва ли я увижу что-то, что не заметили ваши следопыты, когда земля не была еще покрыта снегом. Верити жив, моя королева. И там его нет. Так что давайте отправимся искать его туда, куда он сам собирался пойти.

Кетриккен медленно кивнула, но если у нее и прибавилось мужества после моих слов, она этого никак не показала. Вместо этого она снова постучала по карте.

— Посмотри на эту дорогу. Когда-то это был торговый путь, и, хотя теперь уже никто не может вспомнить, куда он вел, им все еще пользуются. Охотники и жители отдаленных селений прокладывают к нему тропинки, а потом спускаются по нему в Джампи. Мы могли бы с самого начала идти по этой дороге, но я не хотела. Ею слишком часто пользуются. Как бы то ни было, завтра мы пересечем ее. А затем мы повернемся спиной к Джампи и пойдем в горы. — Она провела пальцем по карте. — Я никогда не бывала там, — просто сказала она. — Да и мало кто бывал, кроме охотников или случайных искателей приключений, которые хотят проверить, правду ли гласят старые легенды. И если возвращаются, то приносят назад собственные легенды, еще более странные, чем те, что побудили их отправиться на поиски.

Я следил за ее бледным пальцем, медленно двигавшимся по карте. Полустертая линия древней дороги разветвлялась на три отдельные тропы. Эта дорога начиналась и заканчивалась без очевидного истока и места назначения. Что бы ни было когда-то отмечено на концах этих линий, оно давно выцвело, превратившись в некий чернильный призрак. Никто из нас представления не имел о том, какое из трех направлений выбрал Верити. Хотя на карте все они были не очень далеки друг от друга, но из-за горного рельефа могли оказаться в днях или даже неделях пути. Кроме того, я мало доверял верности масштаба такой старой карты.

— Куда мы пойдем сперва? — спросил я.

Кетриккен ненадолго задумалась, потом постучала пальцем по одной из троп.

— Сюда. Думаю, это ближе всего.

— Это мудрый выбор.

Она снова посмотрела мне прямо в глаза:

— Фитц, разве ты не можешь обратиться к нему Силой и спросить, где он? Или попросить его прийти к нам? Или хотя бы спросить его, почему он не вернулся ко мне?

Каждый раз, когда я качал головой, глаза ее становились все безумнее.

— Почему нет? — дрожащим голосом спросила она. — Эта величайшая тайная магия Видящих не может даже позвать его к нам, когда это так нужно?

Я не сводил глаз с ее лица, но хотел бы, чтобы вокруг было поменьше слушающих ушей. Несмотря на все, что Кетриккен знала обо мне, мне трудно было говорить о Силе с кем-то кроме Верити. Я тщательно подбирал слова.

— Обратившись к нему Силой, я могу подвергнуть его опасности, моя леди. Или навлечь неприятности на нас.

— Как? — спросила она.

Я быстро оглядел шута, Кеттл и Старлинг. Было трудно объяснить себе неловкость, которую я чувствовал, открыто говоря о магии, на протяжении жизни многих поколений хранившейся в строжайшей тайне. Но это была моя королева, и она задала мне вопрос. Я опустил глаза и стал объяснять:

— Круг Галена никогда не был верен королю. Ни королю Шрюду, ни королю Верити. Он всегда был орудием предателя и использовался, чтобы порождать сомнения в способностях короля и подрывать его мощь.

Кеттл судорожно втянула в себя воздух, а голубые глаза Кетриккен стали стальными. Я продолжал:

— И теперь, если я открыто обращусь Силой к Верити, они могут услышать это. А услышав, обнаружить его. Или нас. Они очень сильны в Силе и знают способы ее использования, которым я никогда не учился. Они шпионят за другими людьми, владеющими Силой. Они могут причинять боль или создавать иллюзии. Я боюсь обращаться Силой к моему королю, королева Кетриккен. И то, что Верити тоже молчит, заставляет меня думать, что он опасается того же, что и я.

Кетриккен побелела как снег, обдумывая мои слова. Она еле слышно спросила:

— Никогда не были верны ему? Скажи честно. Они вообще не помогали ему в защите Шести Герцогств?

Я взвешивал каждое слово, как будто докладывал самому Верити.

— У меня нет доказательств, моя леди. Но я подозреваю, что послания Силы о красных кораблях не передавались или намеренно задерживались. Я думаю, что команды, которые Верити посылал членам круга на сторожевых башнях, не доходили до крепостей, которые те охраняли. На словах галенцы подчинялись, и Верити не догадывался, что его послания и приказы передавались по назначению с опозданием. В результате чего герцогам его усилия казались бессмысленными, его стратегия несвоевременной или глупой.

Я умолк при виде ярости, расцветшей на лице Кетриккен. На щеках ее появился гневный румянец.

— Сколько жизней! — воскликнула она. — Сколько городов! Сколько убитых или, хуже того, «перекованных»! И только ради злобы принца, ради амбиций избалованного мальчишки! Как он мог сделать это, Фитц? Как он мог оставить своих людей умирать просто для того, чтобы его брат выглядел глупым и несведущим?

На это у меня не было ответа.

— Может быть, он не думал о них как о людях и городах? — услышал я собственный тихий голос. — Может быть, для него они были только фишками в его игре?

Кетриккен закрыла глаза.

— Это нельзя простить, — тихо сказала она. Лицо ее было очень бледным. И добавила одновременно мягко и непреклонно: — Тебе придется убить его, Фитц Чивэл.

Так странно было получить в конце концов этот королевский приказ.

— Я знаю это, моя леди. Я знал это, когда пытался в прошлый раз.

— Нет, — поправила она меня, — в тот раз ты пытался сделать это для себя. Разве ты не понял, что меня рассердило? На этот раз я говорю тебе, что ты должен убить его ради Шести Герцогств. — Она почти удивленно покачала головой. — Это единственный путь для него стать «жертвенным» для своих людей. Быть убитым, прежде чем он успеет еще больше навредить им.

Она внезапно оглядела нас, кутающихся в одеяла и смотрящих на нее.

— Идите спать, — сказала она, как будто мы были своенравными детьми. — Завтра нам придется встать рано и идти быстро. Спите, пока можете.

Старлинг вышла, чтобы первой стоять на часах. Остальные легли и, когда пламя в жаровне угасло и света стало меньше, уснули. Но, несмотря на усталость, я лежал и смотрел в темноту. Я слышал только тихое дыхание спящих людей и ночной ветер, гудящий в деревьях. Я потянулся в ночь Даром и нашел Ночного Волка, крадущегося в тиши и подстерегающего неосторожную мышь. Все вокруг нас было охвачено миром и покоем скованного зимой леса. Все крепко спали, кроме дежурившей Старлинг.

Я не сказал королеве о другом моем опасении: если я обращусь к Верити Силой, я могу никогда не вернуться, а вместо этого погрузиться в реку Силы, которую видел однажды, и быть навеки погребенным в ней. Даже мысль о таком искушении заставила меня трепетать. Я яростно поднял мои стены и укрепления, выставляя все, чему меня учили, между мной и Силой. И в эту ночь я поднимал стены не для того, чтобы не допустить в мое сознание Регала и его круг, а затем, чтобы удержать себя внутри его.

Глава 24

ДОРОГА СИЛЫ

Что является источником магии? Рождается ли человек с нею в крови, как собаки рождаются с умением слышать запахи и пасти овец? Или ее можно постичь, если обладаешь решимостью и волей? Или, может быть, она присуща камням, воде и земле, так что ребенок впитывает способности к магии с водой, которую пьет, и с воздухом, которым дышит? Я задаю эти вопросы, не имея ни малейшего представления о том, как ответить на них. Если бы источник был нам известен, мог бы кто-нибудь намеренно создать могущественного мага? Мог бы кто-нибудь вывести ребенка с магией в крови, как выводят сильных или быстроногих лошадей? Или выбрать младенца и начать обучение даже прежде, чем ребенок начнет говорить? Или построить дом в том месте, где земля наиболее богата магией, и черпать ее из почвы? Эти вопросы так пугают меня, что я почти не хочу узнать ответы на них, хотя, если этого не сделаю я, ответы может найти кто-нибудь другой.